Михаил девятаев — биография, новости, личная жизнь

Летчик Девятаев решился на побег из плена в январе 1945 года

Убегать Девятаев решил на самолете «Хенкель», который находится на полигоне. Михаил с собой хотел взять еще 9 советских пленных. Уже 8 февраля 1945 года началось воплощение плана побега. Сначала был убит конвоир заточкой в голову. Потом все заговорщики сели в самолет Heinkel He 111 H-22. Только в кабине они заметили неготовность воздушного судна к полету. Они стали устранять неполадки. Сразу самолет поднять не удалось. Немцы сразу не поняли, что случилось. Они полагали, что это их пилот сошел с ума. В итоге советские пленные смогли взлететь.

На перехват был выслан истребитель, пилотом которого был Гюнтер Хобом. Но он не знал курса «Хенкеля» и не мог его найти. Увидел Heinkel другой немецкий пилот Вальтер Даль, который летел с задания. Но он не сбил самолет из-за отсутствия боеприпасов. Для Девятаева полет проходил очень тяжело. Он не знал этот немецкий самолет. Уже в полете он изучал управление этой воздушной машиной.

При пересечении линии фронта «Хенкель» был обстрелян советскими зенитками. В итоге Девятаев провел аварийную посадку. С собой летчик привез много ценных данных о немецком научном центре.

Личный враг Гитлера

По словам Александра Михайлова, Девятаев смог пересечь линию фронта, однако самолёт был обстрелян советскими зенитчиками, его пришлось посадить в расположении 61-й армии. Сбежавших из плена направили в госпиталь.

В дальнейшем их пути разошлись. Семеро солдат и сержантов были направлены в действующую армию. Шестеро из них погибли в боях на территории Германии. А вот трое офицеров, включая Девятаева, попали в фильтрационный лагерь, ожидая подтверждения своих званий, и пробыли в нём несколько месяцев.

• Михаил Девятаев, 1968 год
• РИА Новости

Как рассказал Юрий Кнутов, в Германии из-за угона Девятаевым самолёта разгорелся страшный скандал.

«Счёт времени в немецких ракетных испытаниях шёл на дни, и потеря находившегося на самолёте специального оборудования лишила немцев возможности попытаться уйти от поражения. Кроме того, Девятаев передал советскому командованию координаты расположенных на острове замаскированных объектов, по которым после этого был нанесён мощный авиационный удар. Согласно ряду источников, руководству рейха доложили о деталях побега советских пленных, и Девятаев стал личным врагом Гитлера», — подчеркнул историк.

В 1945 году на остров Узедом прибыл руководитель советской ракетной программы Сергей Королёв, находившийся там как «полковник Сергеев», отмечает Кнутов.

По словам Кнутова, история жизни Девятаева после побега окутана тайной: в СМИ и исторической литературе существует множество версий на этот счёт. Возможно, такая неопределённость связана с тем, что часть документов до сих пор находится под грифом секретности, считает эксперт.

«Можно найти утверждения о том, что лётчика якобы осудили на девять лет за «измену Родине» и выпустили только в 1950-е годы. Исходя из интервью самого Девятаева, его демобилизовали спустя несколько месяцев, записав по ошибке артиллеристом. Некоторое время он из-за пребывания в плену не мог найти работу, а потом устроился помощником дежурного по порту в Казани», — рассказал эксперт.

Также по теме

«Презрение к смерти»: как Александр Покрышкин прошёл путь от подручного кровельщика до маршала авиации

75 лет назад лётчик Александр Покрышкин был в третий раз удостоен звания Героя Советского Союза за подвиги в боях с…

В 1957 году статья о подвиге Девятаева была опубликована в «Литературной газете». 15 августа 1957 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза за отвагу и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. По словам Юрия Кнутова, существуют данные о том, что инициатором награждения Девятаева был Сергей Королёв, отметивший таким образом заслуги лётчика в деле развития советской ракетной техники.

«В 1950-е годы Девятаеву поручили испытания одних из первых советских судов на подводных крыльях, затем он стал первым капитаном теплохода типа «Метеор», издавал книги, вёл активную общественную жизнь. Если бы в биографии Девятаева были хоть какие-то сомнительные моменты, он не смог бы достичь такого успеха. Значит, его жизнь была безупречной и за измену Родине его никто не судил. Иногда звучат версии о том, что он мог участвовать в секретных проектах советской разведки или помогать Королёву после 1945 года. Однако подтвердить или опровергнуть эти данные сейчас невозможно», — отметил Юрий Кнутов.

• Памятник в Саранске

Михаил Девятаев умер 24 ноября 2002 года в Казани. В память о нём установлено несколько монументов. В Торбееве открыт посвящённый истории его жизни музей. Его имя было также присвоено нескольким судам.

Плен и побег

Оказавшись в руках фашистов, Девятаев был отправлен в разведотдел абвера, а позднее в Лодзинский лагерь пленников. Все время там прошло в издевательствах, пытках и голоде, поэтому, объединенные военнопленные летчики планировали побег, который, к слову, так не состоялся.

После того как их поймали, всю группу объявили смертниками и отправили в лагерь Заксенхаузен. Все, кто оказывался там с этим статусом, шли на верную смерть, однако Михаилу Петровичу удалось выжить. Подкупив парикмахера лагеря, Девятаев убедил того подменить на робе номер, таким образом он поменял статус «смертника» и стал обычным «штрафником», которому уже не угрожала смерть.

Вместе с номером изменилось и имя, под которым его отправили на остров Узедом. В этом месте создавали сверхмощное оружие, которое, по мнению фашистов, должно было помочь им победить в войне, речь идет о баллистических и крылатых ракетах. Люди, попадавшие на этот остров, обратно живыми не возвращались. Поэтому у пленных зреет мысль о новом побеге.

Аэрофотосъемка острова Узедом. Побег оттуда считался невозможным

Группа в составе 10 человек, в том числе Михаил Петрович, заприметили самолеты на рядом располагавшемся аэродроме Пнемюнде. Советский летчик взял пилотирование на себя.

После угона за пленными был отправлен бомбардировщик, получивший задание сбить одинокий «Хейнкель». И хотя за штурвал сел опытный летчик, уничтожить беглецов не удалось. А подлетая к линии фронта, самолет Девятаева подвергся атаке советских зенитных орудий.

Несмотря на трудности, мужчина посадил самолет на территории польской артиллерийской части. Михаил Петрович спас девятерых человек и доставил стратегически важную информацию о засекреченном немецком центре по изготовлению ракетного оружия. А впоследствии даже предоставил точные координаты расположенных вдоль берега стартовых установок. Их проверили и подтвердили, а позже с воздуха атаковали остров Узедом.

Как и других пленных фашистской Германии, вернувшихся на территорию Советского Союза, Михаила Девятаева поместили в проверочно-фильтрационный лагерь НКВД, а после завершения проверки отправили на службу в РККА.

Михаил Девятаев со школьниками в День знаний

Позднее знаменитый конструктор ракетно-космической промышленности Советского Союза Сергей Королев разыскал Михаила Петровича и вызвал на аэродром, с которого тот совершил угон самолета. На месте летчик показал ему, где изготовляли узлы ракет и откуда они стартовали. За предоставленную помощь и совершенный подвиг в 1957 году Девятаева наградили званием Героя СССР.

По окончании военных действий Михаил Петрович вернулся в Казань и начал развивать карьеру в речном судоходстве в Казанском порту. Уже имея диплом капитана судна, через несколько лет стал капитаном катера.

Плен и подвиг

В плену с Девятаевым пытались работать сотрудники немецкой разведки. Однако он тщательно изображал из себя военнослужащего, ничего не знающего об истинном положении дел в боевых частях. Ему помогло то, что при переводе в истребительную авиацию данные об этом не успели внести в его удостоверение личности офицера.

Затем Михаила с группой других пленных советских командиров перевели в лагерь на территории Польши, где им создали максимально лояльные условия пребывания, чтобы склонить к измене Родине и переходу на службу в коллаборационистские подразделения вермахта. После отказа Девятаева от сотрудничества отношение к нему нацистов резко изменилось: его отправили в находившийся возле польского города Лодзь концлагерь.

Оттуда Михаил вместе с группой единомышленников попытался совершить побег при помощи подкопа, однако его выдали. В результате Девятаев был приговорён к смерти и отправлен в концлагерь Заксенхаузен. Но там ему повезло: местный парикмахер-антифашист передал ему личную бирку другого узника — недавно погибшего учителя по фамилии Никитенко, который был «штрафником» и не находился в отряде «смертников».

• Аэрофотосъемка полигона Пенемюнде

Под видом Никитенко Михаил стал «топтуном». Так называли людей, которые в рамках договора коммерсантов с администрацией лагеря проверяли на прочность обувь. Для этого Девятаеву приходилось проходить по несколько десятков километров в день. Отбыв «штрафной» срок за погибшего учителя, Михаил был переведён на привилегированный по меркам концлагеря труд — рабочим подсобного хозяйства. Однако его поймали при попытке передать продукты другим заключённым и вернули на общий режим.

«До войны Девятаев занимался спортом. На фоне узников Заксенхаузена он выглядел физически крепким, поэтому его отобрали для работы в концлагере на острове Узедом, обслуживающем полигон Пенемюнде. Там производились испытания первых нацистских ракет «Фау», — рассказал в беседе с RT военный историк Юрий Кнутов.

Также по теме

«Обязать провести налёт на Берлин»: о чём говорят рассекреченные ко Дню ВВС документы Минобороны

Минобороны РФ сняло гриф секретности с части документов времён Великой Отечественной войны, посвящённых подвигам советских лётчиков. В…

На острове Михаил попал в команды заключённых, обслуживавших местный аэродром и обезвреживавших неразорвавшиеся бомбы, сброшенные авиацией союзников.

«Немцы очень сильно прогадали. Они не знали, что среди узников находится лётчик с огромным боевым опытом, технически грамотный и освоивший целый ряд типов самолётов», — отметил Юрий Кнутов.

По его словам, нацисты не обращали внимания на простоватого «учителя», который залезал «погреться» в корпус разбившегося самолёта или с удивлением рассматривал пилотов, заводящих свои машины. Гитлеровские лётчики даже посмеивались над заключённым и старались продемонстрировать ему своё превосходство, заводя самолёт как можно более «лихо». А Девятаев тем временем изучал приборные панели немецкой авиатехники, запоминал, как нацисты готовятся к полёту, фиксировал в памяти устройство вражеской базы и наблюдал за испытаниями ракет.

Ещё до перевода на Узедом Михаил услышал о попытке пленного лётчика захватить немецкий самолёт и загорелся этой идеей. Работая на полигоне, он познакомился с узниками, которые хотели бежать с острова на катере, и убедил их, что воздушный путь будет для них надёжнее.

Как подчеркнул Юрий Кнутов, участники побега буквально балансировали на лезвии ножа. После захвата самолёта оказалось, что на машине не установлен аккумулятор, который пришлось забирать под носом у немцев. А уже после запуска двигателей Михаил, впервые оказавшийся за штурвалом немецкого самолёта, не сразу смог поднять его в воздух. Но в конечном итоге всё обошлось, самолёт взлетел.

«Отправленная вслед за беглецами погоня никого не нашла. Правда, уже в пути группа Девятаева встретила возвращающийся с задания немецкий истребитель, но у того осталось слишком мало топлива и боеприпасов, и лётчик ничего не смог сделать», — отметил историк.

«В декабре 1941 года мы танцевали»

— Вот вы спрашиваете, жалел ли он убивать людей… Когда идет бой, два самолета летят на огромной скорости. Ты видишь противника, но в контакт с ним не вступаешь, даже если у тебя снят фонарь кабины. Был целый кодекс летчика. Никогда не говорят, что летчик убил другого летчика. Нет, он сбил самолет. Если ты победил в схватке, то у твоего соперника всегда есть возможность выброситься с парашютом — по законам рыцарей неба ты не должен его расстреливать, — объясняет Александр Михайлович, — но поведение немецких летчиков, расстреливающих наших пилотов, очень быстро отменило этот пункт кодекса чести.

Александр Девятаев

После ранений Михаил два раза убегал из госпиталя, чтобы снова воевать. В Казань он вернулся в декабре 1941 года на костылях — его ногу повредил осколок снаряда: летчик настоял, чтобы его оперировали без наркоза, он контролировал весь ход операции.

В Казани жила Фаузия Муратова, будущая жена Михаила. Он знал, что найти девушку можно было на танцах — а танцевать они оба очень любили, так и познакомились еще до войны в 1936 году.

— Я не понимал: какие танцы? Это декабрь 41-го года! Но мама говорила: «Мы танцевали». — «Как?!» Я потом спрашивал об этом у своего заведующего кафедрой, он был в то время подростком и уже оканчивал школу.

«Вот вы мне объясните: декабрь, жестокая зима, в центре города танцуют. Как?» — «Да. Ну молодежь ведь… Всем хотелось танцевать».

Казань была засыпана снегом. По сугробам на костылях Михаил доковылял до театра — трамваев и извозчиков не было. Сначала просто стоял и смотрел, потом наконец увидел Фаю. Окликнул…

Михаил Девятаев с женой

Семье Муратовых жених очень понравился. Большая родня единодушно говорила: «Фая, Миша — это всё!» В то время летчик был в группе выздоравливающих, в январе его направили в Спецшколу разведки генштаба РККА, но Девятаев заваливал руководство рапортами, просил отправить на фронт, чтобы снова воевать.

В конце ноября 1942-го Михаил и Фаузия поженились, а в декабре он добровольно ушел на фронт: служил в ночном бомбардировочном полку, затем в санитарной авиации. Только в 1944-м он вновь пересел на истребитель «Аэрокобра» в дивизии А.И. Покрышкина.

«Каждый раз я выхожу из кинотеатра со слезами»

О Михаиле Девятаеве снято более 30 документальных фильмов, а художественный всего один, его режиссер — Тимур Бекмамбетов. В центр сюжета он поставил побег. В фильме ничего не говорится о жизни до войны и после, за исключением сцены в автобусе, где Девятаева называют предателем. Режиссер объяснял это так: если делать художественный фильм про побег, все остальное показать не получится.

— Достоинство фильма в том, что поминутно на экране был воссоздан побег отца. Это сделали по-настоящему здорово. Я знаю, сколько съемочная команда тренировалась, чтобы все это удалось показать, — отмечает Александр Михайлович.

• Михаил Девятаев

• Кастинг на роль для фильма

Бекмамбетов сказал, что все принципиальные моменты будет согласовывать с семьей и ничего не сделает против их воли.

— Но от художественного вымысла никуда не уйти. Как по-другому, например, ввести проблему власовских летчиков, если не включать отдельного персонажа? Мы постоянно ездили на съемки. Когда я первый раз посмотрел техническую запись на экране у Тимура, все эти полеты были для меня ошеломляющими!

Сначала на роль Михаила Девятаева рассматривали Данилу Козловского, а Павла Прилучного хотели поставить на роль предателя. Но сложилось по-другому, и главную роль отдали именно Прилучному.

— Я могу сказать, что Павел сыграл очень хорошо. После московской премьеры я к нему подошел и сказал: «Спасибо». Вообще замечательная команда подобралась. Я смотрел фильм пять раз. Уверен, правда, что теперь из-за художественных эпизодов появятся новые легенды и люди будут с пеной у рта доказывать в очередном сообществе, что вот они-то лучше разбираются.

Знаете, как у нас в Казани пишут о фильме? «Фильм неплохой, но там неправда. Я жил на улице, где жил Девятаев!» И все (смеется). Казанцы чувствуют Михаила Петровича как своего.

Из документальных фильмов об отце Александр Михайлович считает лучшим «Догнать и уничтожить». Но он уверен, что по количеству просмотров документальный фильм никогда не превзойдет художественный.

— У нас нет культуры потребления документального фильма. Сейчас вроде есть радость великая — интернет. Открывай и смотри. Вот, например, в апреле сняли фантастический по качеству и содержанию сериал «Концлагерь». Но я о нем узнал случайно. И еще интернет завалили всякой ерундой, в том числе и об отце. Блогеры просто повторяют один и тот же текст, даже не замечая, что совершают те же самые ошибки.

Серьезным историкам авиации, которых я уважаю, что-то не нравится в фильме, но это естественно, — продолжает Александр Михайлович. — Какому историку понравится художественный фильм? Но ни один из них не сказал никакой гадости или глупости, они все отмечают достоинства фильма. Из приличной критической аналитики про фильм — а до этого и про разные видеоматериалы о жизни отца — я ничего назвать не могу.

Люди просто элементарно не прослеживают логическую цепочку, они много чего путают. Так же и в «Википедии». Я пытался править статью об отце, но потом понял, что все это бессмысленно. Просто появляется какой-то новый фейк — и он ползет и ползет.

Фирдаус, жена Александра Михайловича, тоже смотрела фильм вместе с мужем пять раз.

— Ты не смотришь на мелочи. Ты знаешь подвиг, ты знаешь судьбы, и ты еще раз переживаешь то, что ты знал, на экране. Это нельзя объяснить, но каждый раз я выхожу из кинотеатра со слезами. Временами я вижу в фильме дедушку. Есть понятие Всевышний, есть понятие Бог, есть ангел-хранитель. Вот дедушка — наш ангел-хранитель.

Александр Девятаев с семьей

За 25 лет я ни разу не слышала, чтобы он крикнул на своих внучек или на жену. Я благодарю Бога, что их любовь перешла в нашу семью. Иногда мне бывает плохо, и я говорю: «Дедуля, помоги». И дедуля помогает. Каждый год мы ездим в Мордовию, на могилу Акулины и в музей. Я еду и разговариваю с ним: «Дедуля, мы едем к тебе в гости, ты будь с нами». Даже если мы выезжаем в дождь, вскоре на небе обязательно появляется солнце.

Фото: Сергей Щедрин

• 20 фотографий первых дней Великой Отечественной войны
• 20 фотографий блокадного Ленинграда

Действительность

Сам Девятаев на этот счёт говорит прямо:

«– Михаил Петрович, а правда, что вы после побега из плена пятнадцать лет сидели? – иногда задают мне вопрос.

Что же? Такие толки породили годы безгласности. Нет. Я не сидел в тюрьме. Эти слухи пора развеять. Но сразу же после побега мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке. Длительной и унизительной».

Проверка действительно была долгой, длилась почти два месяца, до конца марта. Срок её окончания можно установить из сказанного Девятаевым о том, когда его из фильтрационного лагеря послали на фронт: «В конце марта в палату госпиталя, где лечились Кривоногов, Емец и я, веселой толпой ввалилось целое отделение солдат, снаряженных к походу». Тогда же группу разделили: «После необходимой проверки рядовые нашей группы влились в соединение, которое сражалось на Одерском плацдарме. Мы, трое офицеров — я, Девятаев, Емец, — ждали подтверждения наших воинских званий и пока оставались вне действий». Из этого «ждали подтверждения» становится ясно, что не было никакого суда с разжалованием — согласно положению о штрафных частях, направленные в них лишались всех званий и наград, получая звание рядовой штрафной роты/батальона. То есть, о направлении в штрафбат также не шло речи.

Но, может быть, в штрафроты были направлены рядовые из группы? Однако, есть точный адрес, в какую из частей их направили на фронт: «Всех их зачислили в одну роту 777-го стрелкового полка». Из название части ясно, что это не штрафная часть, так как штрафные роты создавались при армиях и не входили в состав полков, они могли придаваться им только на время.

— Раковский Андрей Валерьевич 2008/06/16 10:02

Михаил Антилевский «Авиация генерала Власова»

Фельштинский Юрий Наше Отечество (опыт политической истории, часть II)

Личный враг фюрера, «Российская газета» №3366 от 16 декабря 2003 г.

Карташова Людмила Побег с «острова дьявола»

Девятаев М. П. Побег из ада. Казань, 2000

Девятаев М. П. Полет к солнцу

, Кривоногов Иван Павлович Родина зовет. Записки офицера Советской Армии

положение о штрафных частях

Военная служба

В июне 1941 года выпускник Оренбургского авиационного училища отправился на фронт, а через 2 дня открыл боевой счет, сбив пикирующий под Минском бомбардировщик противника. Были у Девятаева и другие удавшиеся вылеты. Летчика, наряду с другими отличившимися, вызвали в Москву для обороны подступов к столице.

В ходе очередной военной операции на самолетах «Як-1» летчики перехватили противника, который собирался сбросить смертоносный груз на столицу. Однако мужчине не всегда так везло. Однажды он получил военное задание, при возвращении с которого в Москву подвергся атаке фашистских бомбардировщиков. Один «Юнкерс» противника все же был сбит, однако и самолет Девятаева пострадал. Пилоту удалось приземлиться, несмотря на ранение в левую ногу. Так Михаил Петрович попал в госпиталь, а позднее единодушным решением врачебной комиссии его определили в тихоходную авиацию.

Шлем и фотоальбом Михаила Девятаева

Некоторое время Девятаев работал в составе полка ночных бомбардировщиков, затем его перевели в санитарную авиацию. И только в 1944 году, после встречи с Александром Покрышкиным, он вернулся в отряд истребителей. После еще не раз поднимал свой самолет в воздух, находясь в звании старшего лейтенанта, в общей сложности Михаил Петрович сбил 9 самолетов врага.

В июле 1944 года судьба Девятаева оказалась в руках противника. Совершая очередной вылет, он сбил немецкий самолет на западе от украинского города Горохова — сам получил ранение, а его самолет загорелся. Ведущий летчика Владимир Бобров приказал тому покинуть воздушную машину с парашютом. Выполнив команду, летчик попал в плен.

После побега из плена летчика Девятаева не сразу признали героем

Чтобы выявить все подробности пленения летчика, его посадили в особый лагерь НКВД. Осенью 1945 года Девятаев встретился с ученым Сергеем Королевым. В то время Королев был занят изучением германской ракетной техники. Он получил от Девятаева много ценной информации. На угнанном из плена самолете стояла особая аппаратура, которая занималась сопровождением ракеты «Фау-2» во время полета. Также Девятаев смог точно назвать местонахождение ракетных установок, благодаря чему они были уничтожены в марте 1945 года.

После ВОВ Михаил работал капитаном на корабле. Он виделся также с участниками успешного побега. В 2002 году он скончался, успев перед этим поговорить с немецким пилотом Хобомом, который в 1945 году так и не догнал угнанный Heinkel.

Угнал немецкий самолет и вернулся на родину

Михаил Девятаев совершил побег, который стал одним из самых известных за всю историю войны. Он и девять военнопленных захватили немецкий бомбардировщик «Хейнкель–111» и улетели на родину.

С начала февраля 1945 года небо было полностью затянуто, и вдруг 8 февраля появилось солнце.

Михаил подумал: «Или сегодня, или никогда».

Собрали группу из десяти человек: четверо из них знали, что они сегодня будут убегать, двое не знали, что сегодня, но знали, что побег готовится. Еще четверо не знали ничего — им просто стало страшно, когда убили конвоира: они поняли, чтó с ними может случиться, если они здесь останутся.

Девятаев выбрал именно «Хейнкель», потому что немцы заправляли его топливом утром, днем и вечером, а также прогревали моторы — это был личный самолет командующего авиасоединением.

Но до недавнего времени документов, подтверждающих побег, Александр Михайлович обнаружить не мог. Были протоколы допросов, но в НКВД могли написать любые донесения, это не доказательство.

— Я долго их искал, но ничего не было. И только несколько месяцев назад обнаружил сообщение генерал-полковника Белова, командующего 61-й армией, в одной из частей которой приземлился самолет.

В последней строке было написано: «Перелетел немецкий бомбардировщик “Хейнкель-111”, с десятью русскими на борту. Советский летчик, старший лейтенант. Разбираемся, расследуем».

Михаил и другие бежавшие из плена попали в фильтрационный лагерь как офицеры, которые нарушили закон. Смершевцы пытались понять, сколько нужно времени, чтобы освоить немецкий бомбардировщик, на котором улетел Девятаев. «Минимум полгода. А если это будет летчик-истребитель, то это вообще отдельная история…» — говорили им. «Хейнкель-111» — тяжелый, многотонный самолет, и первая мысль у смершевцев: или кто-то другой сидел за штурвалом, или Девятаева готовили немцы.

Александр Михайлович в начале 2000-х пытался понять, как его отцу удалось справиться с управлением. Он выяснил, что «Хейнкель-111» — это средний бомбардировщик, который создавался еще и как тяжелый ночной истребитель, поэтому навыки летчика-истребителя здесь были приемлемы. Но ведь его экипаж должен составлять пять человек, а пилотировал один Девятаев.

— Самый простой ответ мне дал недавно ушедший из жизни Герой Советского Союза генерал-полковник Николай Тимофеевич Антошкин.

«— Вот вы скажите мне, как? — спрашивал я.

— Шесть месяцев подготовки.

— Ну вы же знаете, что у отца не было этих шести месяцев.

— Саша, ну у тебя отец — великий летчик…»

— Как он это сделал — это и есть уникальный подвиг. Не будем говорить, что он был слаб и избит, и что сил у него было меньше, чем у подростка. Это уже не имеет значения, потому что его подвиг — единственный, такого больше не будет. Я называю его эллинистическим.

Узедом — секретный остров наци на Балтике

Некоторые героические поступки имеют стратегическое значение: благодаря советскому лётчику Михаилу Девятаеву немецкий ракетный исследовательский центр в Пенемюнде так и не смог довести до ума главное «оружие возмездия» Третьего рейха — баллистическую ракету дальнего действия Фау-2, которая долетала Лондона.

Кроме Фау-2 здесь проходили испытания новейших немецких самолётов, в том числе и первых в мире реактивных Me-262. Почти на всех объектах использовался труд заключённых-смертников. Охранялся объект средствами ПВО и подразделениями СС. Вот почему даже представить было невозможно, что отсюда можно угнать целый бомбардировщик.

Ровесник революции Михаил Девятаев родился в Мордовии, учился в Казанском речном техникуме, а по вечерам летал в аэроклубе общества Осоавиахима. В 1938 году по путёвке Комсомола был направлен в Чкаловскую военную авиационную школу лётчиков, а через два года получил диплом военного лётчика и первое офицерское звание. Война застала Михаила под Минском в должности командира звена 163-го истребительного авиаполка 49-й авиадивизии. И уже 23 июня Девятаев совершает свой первый боевой вылет, а по результатам первых месяцев воздушных сражений получает орден Красного Знамени.

100tatarstan.ru
Михаил Петрович Девятаев родился в Мордовии, учился в Казанском речном техникуме, а по вечерам летал в аэроклубе общества Осоавиахима.

Так начались его круги ада. Сначала предложили вступить во власовскую армию и жестоко избили, когда отказался. Потом была попытка побега из лагеря Клейнкенигсберг — группа заключённых вырыла почти двадцатиметровый туннель, но довести задуманное до конца не получилось. После допросов, на которых избивали до полусмерти, Девятаева с тремя другими участниками подкопа перевели в лагерь смерти Заксенхаузен. Однако в конце 1944-го немцы стали ощущать недостаток в рабочей силе, поэтому из числе менее истощённых смертников отобрали тех, кого можно использовать, и загрузили в товарные вагоны. Так Михаил Девятаев оказался на острове Узедом. Остров как остров, концлагерь как концлагерь, но сквозь шум прибоя Девятаев уловил звук авиационного мотора, который невозможно было спутать ни с чем.

wikipedia.org
«Arbeit macht frei» («Труд делает свободным») — вывеска над воротами лагеря смерти Заксенхаузен, куда был переведён Девятаев с тремя другими участниками подкопа. 

— На следующий день, когда наша команда возвращалась после разгрузки цемента с барж, нас провели мимо ракетных установок, — делился воспоминаниями Михаил Петрович. — Позднее, когда мы поедали полученные на ужин 3-4 картофелины, неожиданно блеснула вспышка огня, всколыхнулась земля, в окно ударила взрывная волна. Кто-то с испугу упал на пол барака. «Ракету запускают!» — прояснили ситуацию старожилы.

Украл колоски, а кашу съел по дороге в милицию

Будущий летчик родился в крестьянской семье, в деревне Торбеево. Когда он был маленьким, отец заболел тифом и умер. На его беременной матери Акулине осталось семеро детей. Семья ютилась в доме с земляным полом и пыталась выжить.

Михаил долго не мог пойти в школу, потому что зимой нечего было надеть на ноги. Еды тоже не было, поэтому он постоянно искал, где можно что-нибудь съесть. В школе кормили один раз в день, и взрослые мальчишки старались остаться там как можно дольше. Но был и другой способ добыть еду — собрать колоски. А про «Закон о трех колосках» тогда знали все.

Миша и его друзья не удержались: собрали колоски и сварили кашу. Их тут же поймали и повели в милицию. Срок могли дать любой, минимум — 5 лет.

Но подросток успел съесть эту кашу по дороге. Когда пришли в милицию, котелок был пустым. А нет каши — нет факта преступления.

И через день Миша с двумя друзьями в спешке уезжает в Казань — поступать в авиационный техникум: босой, в выгоревшей рубахе из кумача. Свидетельство об окончании школы он забыл дома. Но к тому времени авиационный техникум уже давно всех принял, и Михаилу посоветовали податься в речной. Главный аргумент: «Там кормят». Молодые люди пришли к директору, убедили его принять экзамены — и все трое поступили.

— Ну вдумайтесь только! Без документов босяк пришел — и его принимают, — удивляется Александр Михайлович удаче отца. — Вы можете представить сейчас ситуацию, что мальчик пришел и у него нет какого-нибудь документа? И его примут в школу? Его даже на порог не пустят. Совершенно другая эпоха…

За три года Михаил окончил техникум, стал учеником летчика в аэроклубе и закончил его, но диплома капитана не получил, потому что попал в тюрьму. Вариантов того, почему он там оказался, есть несколько, в том числе и отцовских, как вспоминает Александр Михайлович.

Более «литературный» выглядит так. В 1938 году Михаил плавал помощником капитана по маленьким рекам и заодно готовил перепись населения. В одной из командировок он нелестно отозвался о подруге капитана, которая потом в обиде написала донос: «Девятаев украл опросные листы и продал их за границу». Украла она их сама, а пока во всем разбирались, молодой человек просидел довольно долго.

— Насколько нелепая ситуация! Они кому нужны, эти опросные листы? Когда его выпускают из камеры, он тут же идет в Молотовский военкомат, просится в Оренбургское летное военное училище (в то время — Первое Чкаловское военное авиационное училище летчиков им. К. Е. Ворошилова, так как город Оренбург был временно переименован). А у него все карты на руках: он окончил аэроклуб. Конечно, его тут же отправляют в Оренбург. Если бы его в чем-то подозревали, он бы там не учился.

В 1940-м Михаил оканчивает училище и начинает свой путь в военной авиации, служит в РККА (Рабоче-крестьянская Красная армия).

Ему больше не давали летать

Михаила демобилизовали в ноябре 1945 года с возвращением орденов, однако в его офицерском удостоверении вместо «гвардейский истребительный авиационный полк» было написано «гвардейский истребительный артиллерийский полк». По ошибке или специально, никто так и не узнал.

— И вот он приезжает куда-нибудь и начинает рассказывать, что он летчик, что воевал, и слышит: «Стоп, ты что нам лапшу-то вешаешь, ты же артиллерист».

А если еще говорил про побег, да на самолете… Можете представить, как люди реагировали?

После демобилизации Михаил написал в дом Муратовых: «Я из плена. Могу ли я к вам приехать?» Ему был ответ: «Ты с ума сошел? Конечно, приезжай». Никто из них не испугался словосочетания «бывший военнопленный». Вернувшись, он долгое время не мог найти работу, хотя никаких запрещающих законов не было — просто люди смотрели документы и говорили: «Вы нам не подходите».

— Ему больше не давали летать, и это было тяжелее всего. Он писал всем, потому что его место — в небе. Я так думаю, в 1946–47 годах у него еще была большая надежда. Как-то родители были в Москве, в музее вооруженных сил. Там есть галерея героев СССР. И отец маме сказал: «Фая, вот я буду здесь висеть». Он знал, что он сделал.

Жену Михаила вызывали в НКВД и требовали, чтобы она доносила на мужа.

«— Вы будете рассказывать мне все, что он говорит.

— Что, и в постели?

— И в постели».

Она хмыкнула и ушла из кабинета, а заодно — из секретарей комсомольской организации.

Когда Михаила все-таки взяли дежурным в речной порт, Фаузия впервые увидела в его глазах слезы: «Фая, мне дали работу!» Если бы этого не произошло, впереди его ждал бы арест.

Но еще долгое время люди, видя Михаила, переходили на другую сторону — на всякий случай.

У супругов родилось трое детей: Алексей, Александр и Нелли. До 1957 года кусочек сахара считался в семье хорошим лакомством. Михаил стеклил окна, перекладывал печи, крыл крыши, шил, сапожничал, вылавливал дрова в Волге, пилил их, продавал — в общем, с утра до ночи работал.

— Вот классическая история, которая неоднократно повторялась. Я был ужасным хулиганом, часто бил стекла, — вспоминает Александр Михайлович свое детство. — И вот приходит отец с дежурства и слышит: «Твой Саша окно разбил». Он брал ящик с инструментами, шел измерять размеры окна, вырезал, ставил и ни слова никогда не говорил. Никогда в жизни он даже не замахнулся на меня. Это делали женщины (смеется). От них я мог получить тряпкой за свое хулиганство.

Когда о подвиге Михаила стали говорить по всей стране, люди начали писать письма в ЦК и редакции только с одним вопросом: почему Девятаеву не дали звание Героя? Те, кто прошел войну, понимали, о чем идет речь, — и восхищались.

Наконец в 1957 году ему присвоили Героя Советского Союза, и дальше Михаила ждала всенародная, всесоюзная слава.

Похожие записи:

Когда понравилась песня, но о ней ничего неизвестно: рассказываю, как быстро найти в интернете услышанный хит (несколько рабочих способов) Гений и проходимец, каких поискать Макияж клоуна из оно Как выглядят настоящие феи в реальной жизни Поручик ржевский Сочинение музыка в моей жизни